После критики называли её гением. После скульптура, в которой сёстры отчаянно тянутся друг к другу, рвала сердце каждому, кто видел. Но сначала художницу поместили в психушку.
Джудит и Джойс
В 1943 году в обычной американской семье с обычной фамилией Скотт в штате Огайо родились девочки-близняшки. Их назвали Джудит и Джойс.
Хотя они были близнецами, всех удивляло, как разительно они непохожи. Джойс была миленькой, Джудит считали скорее страшненькой. Но родители твёрдо были намерены не выделять ни одну. Их с самого начала одинаково одевали, поощряли дружить и помогать друг другу, дарили одинаковые игрушки. Джудит, правда, была немного странная: почти не говорила и понимала, кажется, только своих родственников. Но все надеялись, что школа это выправит.
Семейная идиллия разрушилась, когда девочкам исполнилось семь лет и они пошли в школу. На вступительной экзаменовке Джудит не смогла ответить ни на один вопрос, хотя темы затрагивались такие, которые она хорошо знала. Много позже выяснится, что у неё нарушения слуха после перенесённой в детстве скарлатины и родных она понимала частично благодаря чтению по губам, частично распознавая слова по интонациям.
Но пока что родителям объявили, что она принципиально необучаема и что для второй дочери будет лучше, если Джудит отдадут в «заведение». Иначе, благодаря эффекту близнецов, Джойс будет постоянно сползать до уровня сестры.
Да, Джудит отдали в психушку из-за плохого слуха. Даже не потому, что у неё был синдром Дауна — а у неё был синдром Дауна, потому-то и внешность была необычная. Отдали ради сестры, для которой эта разлука стала огромной травмой. Как и для Джудит. В клинике она не переставала страдать по Джойс все годы. Наверное, это было самым страшным воспоминанием для Джудит — как отец ночью, чтобы Джойс не видела и не плакала, уносит «мешающую» дочь к автомобилю на руках.
О том, что у Джудит синдром Дауна и она «наверное, будет глупой», родители знали с первого года её жизни. Тогда о синдроме известно было немного. Маму с папой сразу предупредили, что умрёт их дочь ещё в подростковом возрасте. Может быть, поэтому (в том числе) они решились разделить близнецов. Но сначала они надеялись. Ведь Джудит играла, как другие дети, осваивала простые бытовые навыки и так радовалась жизни!
Такие истории в пятидесятых случались тысячами. Они заканчивались тем, что однажды, через много десятилетий, помещённый в клинику родственник умирал. Другие родственники или забывали о нём, или вспоминали с крайним стыдом: не потому, что выкинули близкого человека из своей жизни, а потому, что у них был такой вот неправильный близкий человек.
Предательство, которое разрушило семью. Преданность, которая спасла её
Джудит действительно очень повлияла на развитие Джойс — тем, что однажды пропала из её жизни. Оставшуюся девочку будто подменили.
Сейчас бы у неё заподозрили развитие депрессии, а тогда она вдруг стала очень печальным ребёнком. Зато депрессию уже диагностировали у взрослых — с этим диагнозом попала в клинику мать девочек. Отцу ужасный выбор тоже аукнулся. Он пережил один инфаркт и не пережил второй; Джойс осиротела в одиннадцать.
После школы Джойс твёрдо решила стать медсестрой и заботиться о больных детях. Изо всех детей она предпочитала малышей с синдромом Дауна — так похожих на Джудит. Ради этих малышей она выучилась на клинического психолога, повысила квалификацию до специалиста по особенностям развития. Но ни один из её маленьких пациентов не был Джудит. Разве может вообще один человек заменить другого?
Под каждого дорогого и близкого человека в сердце появляется своя особенная выемка, место только для него. Выемка для Джудит была открытой раной.
Джойс писала стихи и книги, а рана не затягивалась, каким бы почтенным ни считался метод работы с болью через искусство. Джойс выступала с докладами и боролась за права людей с ментальными проблемами, но рана не затягивалась, потому что за Джудит никто не боролся в её семь лет.
В сорок два года Джойс поняла, что сестра может быть всё ещё жива, вопреки всему, что ей говорили. Тысячи людей с синдромом Дауна переживали подростковый возраст! Единицы доживали до пятидесяти, но даже один шанс из миллиона — это ведь шанс? Джойс начала буквально терзать маму — та не хотела отвечать ни на какие вопросы, заливалась слезами, просила забыть об этом. Джойс была жестока и непреклонна.
Она выяснила всё, что могла, подняла все документы, до которых дотянулась, и нашла клинику, в которую положили сестру.
Джудит была жива. Это было почти невероятно. Люди с синдромом Дауна редко жили так долго. Люди с синдромом Дауна приходили в психушках в отчаяние; а если бы у кого-то нашлось там для Джудит доброе слово, она бы даже его не услышала! В медицинской карточке о ней были только самые нелестные отзывы: не контактирует с окружением, не ладит с детьми, тревожна, в еде неопрятна, рвёт одежду, иногда проявляет агрессию.
Неудивительно, что ей давали психотропные вещества.
Можно было ожидать, что от прежней Джудит не осталось почти ничего, или даже вовсе ничего. Но Джудит осталась. Она осталась сама собой. Увидев Джойс, она зарыдала. Она сразу узнала сестру — давно уже взрослую, давно уже со своими собственными детьми, с другой причёской, в другой одежде. Какая разница, если это была Джойс. Какая разница, думала Джойс, что бы в ней ни осталось от Джудит — если это Джудит.
Эти скульптуры стоят тысячи долларов!
Джойс прошла все круги бюрократического ада, оформляя опеку над сестрой на себя. Всё это время она навещала Джудит, хотя эти визиты были отдельным адом — ведь Джудит при виде сестры рыдала так, что разорвалось бы любое сердце. Дети Джудит вспоминают свой ужас во время этих визитов. Но в сорок четыре года Джудит вернулась к семье. Она поехала с Джойс в новый дом сестры, в штат Оклахома.
Невероятное совпадение, именно в Оклахоме работал единственный тогда центр художественной реабилитации. Джойс, помня запись из карты Джудит — о том, как она, маленькая, всё время пыталась в клинике рисовать, а медсёстры отняли у неё карандаши из-за «агрессивности» — записала её в этот центр в надежде порадовать и вернуть интерес к жизни. Два года Джудит посещала его безропотно, но не интересовало её ничего.
Ей говорили лепить — она мяла глину. Ей говорили рисовать — она механически оставляла цветные пятна на бумаге. Джойс, глядя на это, поняла, что искусству больше нет места в мире Джудит. Эту часть Джудит разрушили. Возможно, стоило перестать возить сестру так далеко ради совершенно бессмысленных занятий.
Как всегда, в дело вмешался случай. Джудит «дохаживала» — посещала центр, пока не кончится предоплаченный абонемент. Она попала на урок работы с текстилем и совершенно преобразилась. Джудит впервые глядела на происходящее с интересом. Она впервые даже не попробовала выполнить задание. Она схватила нитки и какие-то прутики и начала создавать нечто удивительное, экспрессивное, притом совершенно бесформенное — свою первую текстильную скульптуру.
Много позже, во время одной из первых выставок, профессиональные критики воскликнут: эти скульптуры стоят тысячи долларов! А пока это был просто шанс вернуть сестре Джойс интерес к жизни.
Джудит прожила невероятно долго для женщины с синдромом Дауна, которая оказалась в детстве в психиатрической клинике среди равнодушных людей, тридцать лет глотала психотропные препараты, тридцать лет не могла найти себе друга и забыть свою семью: шестьдесят один год. Она жила ради творчества. Она творила не останавливаясь.
Она всегда знала, когда закончила работу. Почти всегда делала каждую скульптуру в двойном экземпляре — порождала «близнецов», создавала рукотворной мир «двойняшек». Эти близнецы порой «тянутся» друг к другу. Её скульптуры были крошечными и огромными. Когда руководители и преподаватели центра поняли, что видят перед собой, Джудит выдали отдельный стол и карт-бланш. Она творила за своим столом много лет, оставляя на нём неоконченные работы до следующего визита. Ей дозволялось брать любой предмет или материал.
Если сложить все работы Джудит, выставить их по времени изготовления, получается нечто невероятное: это единая повесть о её жизни. Яркие, радостные воспоминания детства — в самом начале. Мрачные, тёмные скульптуры, говорящие о разлуке и жизни в клинике — дальше. Тянущиеся близнецы — постоянный мотив в этой повести, первого в мире связного повествования, созданного заведомо невербальным человеком.
Чем больше Джудит творила, тем больше она менялась.
Страх уходил. Она стала уверенной в себе, полной внутреннего достоинства дамой. Полюбила яркие украшения, пёстрые шарфы — в общем, одевалась совсем как принято среди экстравагантных художниц. Откуда в ней оставалось столько силы, чтобы после тридцати лет заточения, холода, унижений вернуться как личность? Одного искусства для этого мало. Ответ, наверное, только в одном имени: Джойс. Сестринская любовь сделала возможной эту невероятную историю, сестринская дружба с колыбели до встречи после долгой разлуки и далее.
Когда на первой выставке Джудит работы увидели критики, то просто ахнули. Уровень экспрессии, подбор красок и фактур — всё это ставило «поделки» женщины с синдромом Дауна в один ряд с абстракционистами начала двадцатого века. Разница была в том, что вместо красок или гипса Джудит использовала нитки и тряпки поверх твёрдой основы.
Джудит Скотт умерла в 2005 году. Её скульптуры хранятся в музеях Нью-Йорка, Лондона и Парижа. Их цена доходит до 20 000 долларов, а если бы все эти скульптуры оставили в виде единой повести, эта композиция оказалась бы бесценной — так говорят искусствоведы. Те, кто попадал в зал с этими скульптурами въяве, ничего не зная о художнице, рассказывали потом о странном ощущении, о почти сверхъестественном трепете, который охватывал их. Никакой магии. Просто гениальность — гениальность маленькой, глухой, провалившей экзаменовку в школу женщины с синдромом Дауна.
Поделитесь этим постом со своими знакомыми!
Источник
